фото показано с : usa.one

Автор: Дмитрий Киселёв 15 июня состоялся телефонный разговор Владимира Путина с сербским коллегой Александром Вучичем. Президент Сербии подтвердил свой приезд в Москву 24 июня на торжества по случаю 75-летия Победы в Великой Отечественной войне. 18-го в Белграде уже был Сергей Лавров. Символично, что визит в Сербию стал первым после пандемии коронавируса в графике главы российского МИД. По итогам встречи с президентом Сербии Сергей Лавров заявил, что отношения между странами “развиваются весьма динамично, в русле связывающего Москву и Белград стратегического партнерства”. И действительно, Россию и Сербию объединяет многое. Недавно мы как раз вспоминали знаменитый бросок российских десантников на Приштиту и захват аэродрома Слатина в 1999 году. Тогда Россия дала понять странам НАТО, что они больше не могут делать на континенте все, что им вздумается. С тех пор в Европе ни одну страну больше не бомбили. Сербы это помнят и благодарны. Спустя более чем 20 лет с тех событий открываются новые факты, интерпретации и подробности. И уже в апреле, в тот момент, когда в прессе замелькали материалы с разными трактовками, генерал Квашнин опубликовал статью в газете “Ведомости Новосибирского заксобрания”, где детально изложил ключевые моменты той операции. И вот корреспондент ВГТРК Антон Степанено встретился с теми, кто разрабатывал операцию: Анатолием Квашниным, тогда — начальником Генштаба российской армии, и Валентином Корабельниковым, в 1999-м — начальником Главного разведывательного управления Вооруженных сил России. Эксклюзив “Вестей недели”. Автор: Антон Степаненко Эту медаль не сразу и отыщешь на Таком мундире: Звезда Героя, маршальская звезда, ордена “За заслуги перед Отечеством”, Мужества, Почетного легиона, Героя Югославии. Казалось бы, что особенного может быть в медали при таком соседстве? Но эта медаль по-своему уникальна — таких всего не больше пяти сотен. Участнику легендарного броска батальонной группы российских десантников из Боснии в Косово 12 июня 1999 года. Медаль за номером один на мундире генерала Квашнина, в ту пору — начальника Генерального штаба. – После успешного проведения операции отношение Запада к России поменялось? – Не просто поменялось. Знаете, как в детстве пластилин? “Берешь — он твердый, а начинаешь мять — становится мягкий”. Сразу мягче стали, сразу пошли партнерские отношения. Они нас хотели списать в мировой политике, а не получилось, — отмечает Анатолий Квашнин. То, что и как может Россия, показали три июньских дня 1999-го вопреки планам не только США, но и всего Альянса НАТО в Европе, которую они считали своей. Натовская авиация утюжила Сербию 78 дней. В начале июня представитель Евросоюза Марти Ахтисаари добивается от президента Слободана Милошевича согласия на ввод миротворцев. “Что произойдет, если мы не подпишем?” — спросил на переговорах сербский президент. В ответ Ахтисаари отодвинул с центра стола вазу: “Белград будет, как этот стол. Мы начнем ковровые бомбардировки”. 10 июня Совбез ООН принял резолюцию о вводе международных миротворческих сил в Косово. Генерал Квашнин немедленно связался с главкомом сил НАТО Уэсли Кларком. “После моего разговора закрыли все небо Прибалтики, Польши, Венгрии. И даже с Черного моря закрыли, даже российский сектор”, — вспоминает Квашнин. – Вы ему сказали: раз вы нас не пускаете, мы придем сами? – Да. Абсолютно верно. Я сказал, что с вводом ваших сил пойдут и наши. По сути, этот разговор стал отправной точкой разработки секретной операции “Бросок на Приштину”. О деталях операции генерал Квашнин ни с кем из высшего руководства страны говорить не рискнул, кроме как с секретарем Совета безопасности. Тогда этот пост занимал Владимир Путин. “Ко мне пришел генерал Квашнин и сказал, что есть такая идея — захватить этот аэропорт. На вопрос, зачем, он сказал, что нам придется уходить и будет чем торговаться. Я знаю, что ни с кем он об этом не говорил. Это было сделано”, — вспоминает Владимир Путин. “Почему министр обороны и министр иностранных дел не знали? Я боялся утечки. Потому что вокруг них много было товарищей, как я их называл, агентов влияния. Можно сказать языком Великой Отечественной войны: “Болтун — находка для шпиона”. Может быть такое. Ты не хотел, но ты разболтал. Есть выражение Кутузова: “Подушка полководца, на которой он спит, не должна знать его мысли”. Так и здесь”, — отметил Анатолий Квашнин. Сроки на подготовку были крайне сжатые. Все могло сорваться в любой момент, и генералу Квашнину пришлось пойти на хитрости, которых будет еще немало. “Я написал записку лично Борису Николаевичу: “Уважаемый Борис Николаевич, Петр Первый прорубил окно в Европу, а при вас оно может закрыться. Прошу вашего согласия на адекватный ввод российских миротворцев, если пойдут силы НАТО”. И он вместо “согласен” написал “утверждаю”, — вспоминает Квашнин. С этого момента в Боснии и Герцеговине десантный батальон под носом у натовцев начал готовится к броску. Детали передислокации и сосредоточения личного состава и техники Квашнин даже через 21 год не раскрывает. Объясняет просто: тактические приемчики. Главное, что батальонная группа скрытно, минуя кордоны партнеров, оказалась в Сербии. Основная нагрузка по разработке самой операции, ее обеспечению и сопровождению броска десантников в Приштину легла на Главное разведуправление Генерального штаба. Его тогда возглавлял генерал Валентин Корабельников. “Мы заходим в исторический кабинет начальника ГРУ, мой и моих предшественников”, — говорит Корабельников. – Телекамеры здесь бывали? – При мне — нет. Это первое в жизни интервью генерала Корабельникова телевизионному каналу. Телеканалу “Россия 1”. На стене старого кабинета начальника ГРУ — портреты первых руководителей военной разведки, начиная с 1918 года. Обстановка, даже трофейная германская мебель — буквально все так, как было при генерале Корабельникове. Но спустя 13 лет разницу начальник ГРУ находит. “Телефонов было больше”, — говорит он. – А какой из них самый тревожный? – Прямой телефон с высшим руководителем. Он всегда “инфарктный”. – Страшно представить, сколько тайн и секретов было в этом кабинете… – Многие операции разрабатывались именно здесь. – А операция 1999 года? – В том числе и она. Операция готовилась самым тщательным образом, в полном секрете, естественно, целый ряд деталей и спустя 21 год останутся нетронутыми по понятным причинам. Допущены было к ее планированию и реализации буквально несколько человек из руководства Генерального штаба, несколько человек из Главного оперативного управления, несколько человек из нашей группировки миротворческого контингента. В те дни военная разведка работала и по западным партнерам, и по их планам миротворчества в Косово. “Мы получили необходимые данные о том, когда будет ввод этих миротворческих сил. Самое интересное, что это все планировалось сделать и провести парад натовской группировки на территории Приштины, приштинского аэродрома в день нашего национального праздника, то есть 12 июня 1999 года. Нам было важно не допустить, чтобы нас переиграли. Не только ГРУ, здесь речь уже шла не о ГРУ в нашем понимании и даже не о Вооруженных силах, а о престиже нашего государства”, — подчеркнул Валентин Корабельников. На карте стояло, быть российскому сектору в Косово или нет. Будет ли Россия наравне с другими вообще участвовать в решении косовской проблемы. А на практике — вопрос ребром: кто первым успеет взять аэродром Слатина? И генерал Квашнин, и генерал Корабельников отмечают, что 11 июня события стали развиваться стремительно. Они уверены, в этот день западные партнеры попытались провести спецоперацию непосредственно в Москве, парализовать действия российского военного руководства. В столицу прилетел заместитель госсекретаря США Строуб Тэлботт. Он просит о встрече с участием главы МИД, секретаря Совета безопасности, главы Минобороны и начальника Генерального штаба. В ходе утомительных переговоров генерал армии Квашнин получал от генерала Корабельникова оперативную информацию о продвижении российских десантников. Тот писал записки, что все идет по плану. По дорогам Сербии беспрепятственное прохождение колонны обеспечивал военный атташе, генерал Евгений Бармянцев. Одновременно появляются данные об активности натовцев у границ Косово. “Уже было 0:20, я четко запомнил. Приносят мне записку: “Пришли разведчасти инженерного обеспечения”. К границам. Натовцы. Из Македонии и Албании Ну я тут не выдержал. Тэлботту говорю: что вы нам тут лапшу на уши вешаете? Вы уже границу перешли. Он говорит: “Этого не может быть, это провокация”, — рассказал Квашин. В 3 часа ночи генерал Корабельников доложил начальнику Генштаба: десантники в Приштине. Благодаря военным разведчикам темп колонна держала такой, что могла бы войти в Слатину на два часа раньше. Но случилось непредвиденное. “Толпа, люди встречают, радуются. Я требую: как можно быстрее на аэродром. Они говорят: не можем, нас окружили, целуют, обнимают”, — вспоминает Анатолий Квашнин. Российских десантников в Косово уже показывали мировые СМИ, а американская делегация в Генштабе этого не знала и продолжала игру, как ей казалось, по блокированию военного руководства России. За полчаса до ввода натовских миротворцев Строуб Телботт посчитал свою задачу выполненной. “Они только вышли за ворота Генштаба, посольские подбежали к Телботту: чего вы там сидите, русские уже в Приштине! Наш министр обороны не знал, у него состояние аффекта”, — рассказал Анатолий Квашнин. В результате этой операции Россия получила четыре зоны ответственности в автономном крае Косово, в которых в отличие от западных секторов сербы чувствовали себя в безопасности. “Конечно, я гордился своими подчиненными. Но это — одна из операций 1999 года. Абсолютное большинство операций, проводимых как нами, так и нашими братьями, коллегами из Службы внешней разведки, Федеральной службы безопасности, носит абсолютно закрытый характер, и только вершинка небольшая айсберга иногда появляется. В силу обстоятельств появилась сейчас и эта операция. Были и другие”, — сказал Валентин Корабельников. источник »

61 +