фото показано с : usa.one

Президент США Дональд Трамп охарактеризовал взаимоотношения с Россией по вопросу ядерного разоружения как самую крупную проблему в мире. Такое заявление прозвучало в преддверии очередного раунда российско-американских переговоров, касающихся пролонгации Договора о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений (ДСНВ, неофициальное название — СНВ-3). В ближайшее время Москва и Вашингтон должны либо согласовать, либо отказаться от пролонгации СНВ-3. Для этого у них осталось время до 5 февраля — даты окончания договора, заключенного в 2010 году сроком на 10 лет и вступившего в силу в начале 2011 года. Однако до сих пор американская сторона не подтверждала его автоматического и безусловного продления, при этом требуя от России расширения формата двусторонней сделки, с привлечением к ней Китая и других ядерных держав. Можно ли ожидать, что такого рода трехстороннее соглашение будет все-таки заключено? И насколько опасна жесткая позиция США для планетарной безопасности. В этих вопросах разбирался обозреватель Федерального агентства новостей. Первый момент, на котором надо заострить внимание: Россия и США вот уже 30 лет успешно взаимодействуют в вопросе сокращения стратегических наступательных ядерных вооружений. Первый договор такого рода, СНВ-1, был заключен еще на излете Советского Союза, в июле 1991 года. Согласно ему запрещалось производство, испытание и развертывание баллистических ракет воздушного запуска, пусковых установок баллистических и крылатых ракет на морском дне, а также орбитальных ракет. Тогда Москва пожертвовала многим: в то время в нашей стране велись активные разработки баллистических ракет воздушного и донного запуска, а орбитальная ракета Р-36орб даже находилась на боевом дежурстве, тогда как США были в роли аутсайдеров. Однако с целью подписания первого всеобъемлющего договора о сокращении стратегических ядерных вооружений Россия пошла на серьезные уступки по этим видам ракет. Задержка со вступлением СНВ-1 в силу до 1994 года произошла не по вине США или России: сразу после подписания договора произошел распад Советского Союза на независимые государства, после которого Белоруссия, Украина и Казахстан унаследовали на своей территории часть ядерного арсенала СССР. Эту коллизию постарались решить в рамках отдельного соглашения — Лиссабонского протокола, по которому все три новых страны в кратчайшие сроки должны были избавиться от ядерных вооружений и присоединиться к Договору о нераспространении ядерного оружия на правах государств, не обладающих таковым. Белоруссия и Казахстан достаточно быстро выполнили эти условия, а вот Украина в присущей ей манере стала требовать компенсаций за вывод со своей территории ядерного оружия. Киев оценил свои претензии на 2,8 млрд долларов и попутно требовал гарантий безопасности от всех держав, официально обладающих ядерным оружием: России, США, Великобритании, Франции и Китая. Понятно, что такое соглашение было нереалистичным — Франция и Китая высказались резко против, а Великобритания обставила свое согласие множеством оговорок. В итоге ключевую роль сыграла зависимость Украины от России и США, а также внутренний экономический кризис на «незалежной» , который достиг своего пика к 1994 году. В качестве компенсации Киеву пришлось довольствоваться американской помощью в размере порядка 500 млн долларов по программе Нанна-Лугара. Кроме того, Вашингтон смог тогда увязать заключение контракта по соглашению ВОУ-НОУ о поставке Россией ядерного топлива для американских АЭС с дополнительным протоколом по Украине. По нему Россия обязалась поставить для украинских АЭС ядерное топливо на сумму 160 млн долларов в качестве компенсации за ядерное оружие. Таким образом, всего Украина смогла «выклянчить» у спонсоров лишь 660 млн долларов вместо запрошенных 2,8 миллиардов, но даже получение этих средств было обставлено рядом условий, а выплаты не шли «живыми» деньгами. Итогом тех метаний Украины стал Будапештский меморандум, подписанный Киевом в декабре 1994 года. Гарантами по договору выступили США, Россия и Великобритания, однако уже тогда было ясно, что Киев не смог придать этому документу обязывающей силы. Впоследствии это подтвердили даже американцы, когда в 2013 году прокомментировали тему меморандума так: «Утверждения о том, что санкции США нарушают Будапештский меморандум о гарантиях безопасности от 1994 года, являются необоснованными. Хотя меморандум не имеет обязательной юридической силы, мы серьезно относимся к этим политическим обязательствам…» Всю сложность процесса международного ядерного разоружения показывает судьба еще одного договора — СНВ-2, который был подписан российским президентом Борисом Ельциным и его американским коллегой Джорджем Бушем в январе 1993 года, но так и не вступил в законную силу. Радикальные сокращения стратегических ядерных вооружений, которые были прописаны в СНВ-2, подразумевали, что обе державы сохранят действующим другое фундаментальное соглашение о контроле за ядерным оружием — Договор о противоракетной обороне (Договор о ПРО). Однако уже в начале 2000-х годов США объявили о намерении выйти из него и в июне 2002 года осуществили это на деле. После этого Госдума просто отказалась от ратификации СНВ-2. Надо понимать, что любой договор об ограничении ядерного оружия — это очень сложный документ, который должен учитывать всю разность подходов различных стран, по-разному выстраивающих концепцию своих ядерных сил. Например, попытки СССР в свое время подключить к Договору о ракетах средней и меньшей дальности (ДРСМД) арсеналы Франции и Великобритании потерпели провал. Дело в том, что эти страны, хоть и входили в блок НАТО, всегда настаивали, что их ядерное оружие является одним из факторов национального суверенитета. И как следствие, не может свободно участвовать в переговорах о сокращении ядерного оружия в мире без соблюдения целого ряда дополнительных условий. Три этих примера: фиаско с СНВ-2, ДРСМД и процесс отказа Украины от ядерного арсенала СССР — наглядно демонстрируют, что сложности в заключении действующего договора в сфере разоружения растут не просто пропорционально числу участников, но делают это часто по экспоненте. То есть двусторонний договор сложен уже сам по себе, а привлечение третьей или тем более четвертой стороны часто превращает его в «филькину грамоту», которая ничего не значит в международном праве. Поэтому действия США сегодня напоминают ошибки Украины тридцатилетней давности: скорее всего, убедить Китай присоединиться к новой редакции СНВ-3 будет крайне сложно, а вот похоронить длительную историю российско-американского ядерного разоружения — вполне. С другой стороны, если окончание СНВ-3 произойдет по инициативе американской стороны, то это перечеркнет и действие предыдущих договоров, а также те добровольные ограничения, которые Россия накладывала и накладывает на себя в рамках следования духу всех соглашений по ограничению наступательных вооружений. Например, базирование подвижных грунтовых ракетных комплексов, которые составляют значимую часть наземного элемента российской ядерной триады, согласно договору СНВ-1, разрешалось только в ограниченных районах, при этом требовалось сообщать американцам названия районов базирования, расположенные там комплексы и их географические координаты. Теперь же, если СНВ-3 прекратит свое действие, это развязывает России руки: наша страна будет вольна располагать такие комплексы где угодно на своей территории, причем не информируя об этом Вашингтон. Кроме того, в качестве асимметричного ответа Москва может легко вернуться к разработкам баллистических ракет воздушного запуска, пусковых установок баллистических и крылатых ракет на морском дне, а также орбитальных ракет, запрещенных еще по требованию СНВ-1. В этом нет никакой принципиальной трудности. Так, разрабатываемая сейчас новая тяжелая российская МБР «Сармат» является развитием ракеты Р-36, выпускавшейся и в орбитальном варианте Р-36орб. Наличие же у России такой глобальной ракеты может полностью нивелировать усилия США по созданию национальной системы ПРО. Так как в этом случае подлетная траектория ракеты будет полностью непредсказуемой и сможет однозначно обходить созданные позиционные районы американского ПРО. Таким образом, своими нынешними заявлениями Штаты открывают для себя настоящий «ящик Пандоры». Альтернатива — согласиться с разумным предложением России спокойно следовать положениям СНВ-3 и искать гармонии в двусторонних американо-китайских отношениях, чтобы обеспечить понимание Пекина в необходимости новой ядерной сделки, уже «на троих». Но как говорится, «гопак на граблях» — это не только украинский национальный вид танца. Судя по всему, теперь в этой дисциплине решил выступить и Вашингтон. источник »

71 +