фото показано с : usa.one

23 июля 2020 года постоянный представитель Австралии в ООН заявил, что не существует «никаких правовых оснований» для территориальных и морских претензий КНР в Южно-Китайском море, тем самым продемонстрировав непринятие китайских «исторических прав» в ЮКМ как несовместимых с Конвенцией ООН по морскому праву. По сути, это заявление является демонстрацией солидарности Австралии с союзными ей Соединенными Штатами, которые 13 июля подтвердили свою позицию о том, что «КНР не имеет никаких законных оснований претендовать на морские территории за пределами 12 морских миль». Как мы помним, в 2016 году постоянная палата третейского суда в Гааге признала незаконными притязания Китая на территорию большей части Южно-Китайского моря. По мнению трибунала, КНР не имеет «исторического» права на природные ресурсы в зоне «девятипунктирной линии» и ни один из островов и рифов в архипелаге Спратли не является эксклюзивной экономической зоной Китая. «Девятипунктирная линия» (или карта девяти тире) — это линия, которую использует Китай для определения его территориальных требований в Южно-Китайском море. В зону, обозначенную пунктиром, входят Парасельские острова, на которые имеют претензии Вьетнам и Тайвань, и острова Спратли, чью принадлежность оспаривают Филиппины, Китай, Бруней, Малайзия, Тайвань и Вьетнам. 23 июля 2020 года Австралия заявила об отрицании не только концепции «девяти тире», но и идеи «четырех песков» — еще одного китайского обоснования своих претензий в Южно-Китайском море. Согласно этой идее, исключительная экономическая зона КНР включает в себя те же Парасельские острова и архипелаг Спратли, а также архипелаг Пратас и атолл Макклсфилд. Кроме того, Австралия высказала свое несогласие с действительно странными заявлениями КНР о том, что ее суверенитет над вышеописанными территориями «широко признан международным сообществом». Таким образом, позицию Австралии можно описать как «рассудительную твердость», чего нельзя сказать о позиции США, в поддержку которой Австралия и выступила в ООН 23 июля. Во-первых, в официальном заявлении Госдепартамента от 13 июля сообщается, что в своем внешнеполитическом курсе в Южно-Китайском море КНР использует методы «запугивания» и стратегии «might makes right» («право на стороне сильного»). США, в свою очередь, не позволят КНР превратить ЮКМ в свою «морскую империю». Интересным представляется факт упоминания в заявлении Госдепа 10-го министра иностранных дел КНР Яна Цзечи, который в 2010 году якобы сказал «своим коллегам» из АСЕАН, что «Китай — большая страна, а другие — маленькие, и это просто факт» («China is a big country and other countries are small countries and that is just a fact»). В заявлении от 13 июля указана непоколебимая уверенность США в том, что «в XXI веке нет места хищному мировоззрению КНР». Более того, особо контрастирует со сдержанным, но твердым подходом Австралии речь Майка Помпео, произнесенная им 23 июля 2020 года. Эта речь является очень знаковым событием, так как позволяет нам понять «логику» нынешней американской администрации. Или же ее отсутствие. Проблема даже не в том, что главный американский дипломат повел себя абсолютно недипломатично. Основная проблема — это его сомнительные мысли относительно истории китайско-американских отношений времен Никсона и Киссинджера. Помпео заявил, что за 50 лет отношений с КНР США не добились ничего, а политика, начатая Ричардом Никсоном и Генри Киссинджером, провалилась, так как Китай «не стал демократией». Вообще, очень интересно слышать от главы Госдепартамента подобную интерпретацию никсоновского курса по отношению КНР, так как она абсолютно ошибочна. А тот факт, что Помпео так уверенно оперирует неверными понятиями, сразу же вызывает некоторые вопросы ко всей американской внешней политике. Дело в том, что основной целью Никсона во время его визита в КНР в 1972 году и подписания Шанхайского коммюнике было использование Китая в качестве противовеса СССР, и направлена она была на «корректировку» внешней, а не внутренней политики КНР, следовательно, формирует внешнюю политику Китая, а не его внутреннюю природу. Более того, как бы то ни было, в те года американцам удалось разыграть «китайскую карту», укрепив раскол КНР и СССР. В отличие от странных интерпретаций событий прошлых лет, места для здравой оценки современной ситуации в речи Помпео не нашлось. А тут есть над чем подумать. Ирония состоит в том, что политика «Америка превыше всего» как раз в большей степени подрывает сдерживание КНР, а не выводит Вашингтон в авангард международного сообщества. Первое внешнеполитическое решение администрации Трампа — это выход из Транстихоокеанского партнерства, экономического объединения, представляющего собой около 40% мирового ВВП. В нем нет Китая. Более того — членство США в ТТП и их координация экономической деятельности стран-участников могла бы вынудить КНР изменить свое так критикуемое американской администрацией «экономическое поведение». Однако этого не произошло. Вместо этого США сосредоточились на переговорах о двустороннем торговом соглашении с Китаем, где удалось добиться немногим больше китайского (все еще неосуществленного) обязательства импортировать чуть больше американской продукции. Ситуация с 5G, о которой мы писали вот здесь, также демонстрирует хаотичность «китайской политики» США, которые борются с использованием китайской технологии 5G, но до сих пор не разработали собственную альтернативу. Есть мнение, что Соединенным Штатам стоит поумерить пыл и в своих официальных заявлениях попробовать скопировать модель «австралийской сдержанной твердости». А Помпео — почитать «Дипломатию» Киссенджера. источник »

61 +