фото показано с : usa.one

Многие надеются, что демонстрации у резиденции премьер-министра и в других местах по всему Израилю знаменуют возвращение мятежного духа событий 2011 года, когда сотни тысяч израильтян вышли на улицы. Но есть веские причины для беспокойства по поводу того, что мы наблюдаем не очередное «лето социальной справедливости», а приближение израильской версии американского «Движения чаепития». «Чаепитие» в США и акции протеста с требованиями социальной справедливости в Израиле имели нечто общее. Оба движения возникли более или менее стихийно, набрали силу на фоне экономических трудностей и вскоре исчезли со сцены. Оба также оказали широкое влияние на жизнь обеих стран: на митинги в Израиле собирались сотни тысяч человек. «Движение чаепития» в США никогда не собирало такие толпы на улицах, но оказало глубокое влияние на выборы в конгресс в 2010 году. На этом сходство заканчивается. У всех участников социального протеста в Израиле был длинный список требований, но по сути речь шла о проблемах, которые затрагивают средний класс. Некоторые мечтали, чтобы палаточные городки и колясочные шествия стали началом переустройства израильского общества, но большинство участников протеста хотели введения экономических реформ, которые облегчили бы им жизнь. В конце концов, немалую их часть они получили. Магнатам подрезали когти, монополия на предоставление услуг мобильной связи разрушена, регуляция авиаперевозок отменена, а потребительский импорт был в некоторой степени либерализован. Более того, в годы, последовавшие за протестами, экономика развивалась, безработица упала до рекордно низкого уровня, зарплата выросла, а бедность начала уменьшаться. Многочисленные попытки возродить общественный дух, характерный для протестов 2011, утонули в шквале покупок в торговых центрах и отдыхе за границей. В последующие годы Нетаниягу возвращался на пост премьера не один, а три раза. Требования «Движения чаепития» были намного глубже. У него была экономическая повестка дня – требование снижения налогов, сокращения правительственного вмешательства, противостояние всевластию корпораций и патологическая ненависть к медицинской программе Obamacare, но в самой глубине таился гнев. Суть движения было не столько в том, чего хотели его сторонники, сколько в том, что они презирали, а именно – правительство, его институции и класс элитных экспертов. Как движение, «Чаепитие» достигло своего пика в 2010 году, но это чувство гнева никуда не ушло и привело к победе Дональда Трампа на президентских выборах. Президент никогда не говорил о своей принадлежности к «Движению чаепития», но его недоверие к правительству, его пренебрежительное отношение к науке и фактам в целом, и его заявления в “Твиттере” стали воплощением системы ценностей “Чаепития”. Почему борьба за социальную справедливость носила столь разный характер в Израиле и в Америке? Все начинается с экономики, но ей не заканчивается. «Великая рецессия» 2008-2009 годов привела в США не только к массовой безработице, но и к фатальному углублению недоверия к правительству и экспертной элите. Американские лидеры позволили кризису случиться, и эксперты не знали, как его решить. Израиль не пережил экономической травмы 2008 года, потому что «Великая рецессия» до него не дошла. Недовольство, которое вдохнуло жизнь в протесты 2011 года, было реальным, но по сравнению с тем, что происходило в США – незначительным. На этот раз все по-другому. Коронакризис оказывает на Израиль такое же влияние, как «Великая рецессия» — на Америку. Экономика, конечно, переживает крутой спад, и на ее восстановление потребуется много месяцев, даже если будет найдена вакцина, которая обуздает COVID-19. Для простых израильтян – наемных работников или владельцев малых бизнесов – травма особенна тяжела. Безработица и банкротства надолго станут фактом жизни. Если бы кризис коронавируса был связан только с экономикой, его влияние на происходящее в Израиле было бы ограниченным. Но речь идет не только об этом или о личной ответственности Нетаниягу. Опрос израильского Института демократии показал, что доверие к Нетаниягу упало с 57,5 процентов в марте-апреле до 29,5 процентов в июле. Доверие к медицинским экспертам снизилось с 64 процентов до 40,5 процентов, а к лицам, определяющим экономическую политику –  с 48 до 23 процентов. Израильтяне не испытывают такого же недоверия к правительству и элите, как многие американцы, но и они не чужды подобным чувствам. Слишком рано говорить с увереннностью, что сейчас мы становимся свидетелями израильской версии «Чаепития» и роста популизма в стиле Трампа. Ингредиенты есть, но они не перемешаны и выпечка  еще не начались. Тем не менее, как и Трамп, Нетаниягу не только раздувает пламя раскола общества, что он делал и раньше, но и проводит популистскую экономическую политику. Человек, которого некогда называли «Мистер экономика», отбросил принципы ответственного руководства экономикой ради ее ненужной политизации и принятия бюджета на несколько месяцев. Израиль переживает трудное время. Правительство столкнулось с существенным дефицитом госбюджета и у него крайне мало инструментов, которые помогут с ним справиться. Последнее, что нужно правительству – это популистская политика и безответственные лидеры, которые лишь затрудняют его работу. У Нетаниягу еще есть время сойти со своей сулящей опасность траектории, но его совсем мало. Дэвид Розенберг, «ХаАрец», М.Р. На фото: демонстрация в Тель-Авиве, июнь 2020. Фото: Максим Рейдер источник »

62 +