фото показано с : usa.one

Американское издание The New York Times выпустило в 20-х числах июля ряд материалов, которые свидетельствуют о желании умеренных кругов Демократической партии США хоть немного отмежеваться от радикалов движения «Black lives matter». Самым нашумевшим среди этих текстов оказалась, пожалуй, колонка философа Аньес Каллар «Должны ли мы отменить Аристотеля?» в газетной рубрике «Мнения». Автор предложила все же не свергать, вслед за памятниками отцам-основателям американского государства, статуи этого древнегреческого мыслителя, потому что в таком случае мы уничтожим вообще всю современную культуру. Однако если взглянуть, почему все это происходит, то, безусловно, само по себе радикально левое течение постмодернистской общественной мысли Запада имеет в себе интенцию полного самоотрицания цивилизации. Причем не только американской и даже не только западной, а цивилизации в целом. Дело в том, что в глазах этих левых активистов цивилизация, как и вообще вся мировая история, были отмечены насилием человека над человеком, одного класса над другим. И человеческая культура, в том числе западная, в значительной степени стали продуктом этого насилия. Эта радикальная тенденция, по всей видимости, будет продолжаться. Мы имеем дело с тараном, нацеленным не просто на преодоление неравенства или установление справедливости, а на уничтожение цивилизации и ее основ. У этой запоздалой мести за прежние унижения есть определенные философские предпосылки. Левый радикализм показал тут себя в двух качествах: в качестве реально мощной силы, способной завоевывать большое количество сердец молодых людей и различных меньшинств. И одновременно — как сила, легко используемая элитой в своих целях. Как только у господствующей либеральной элиты появляются политические соперники справа, делающие ставку на национализм и консерватизм, этот левый радикализм выпускается наружу, чтобы что-то такое продемонстрировать. После чего у элиты возникает желание запихнуть радикалов куда-нибудь обратно… При этом хотелось бы подчеркнуть очень важную вещь, самое интересное в этой истории: последствия подобного рода выплесков — не прямые, а косвенные. Вспомним 1960-е годы, движение хиппи в Америке. Тогда тоже задавался вопрос «Куда это все приведет?». И тогда я ответил бы, что люди такими темпами вскоре прекратят работать, разрушат институт семьи, и наступят самые катастрофические последствия. В результате, естественно, ничего подобного не произошло. «Революция цветов», как они сами себя называли, а впоследствии и леворадикальные движения были быстро приручены истеблишментом. Какая-то часть хиппи была интегрирована в элиты, какая-то умерла от наркотиков. Тем не менее, это движение все-таки оказало мощное воздействие на западное общество. Тогда не только изменилась мода или внешний облик европейских городов. Тогда открылись шлюзы для явления, которое впоследствии стало называться «восстанием меньшинств» — гендерных, расовых и прочих. Они потребовали смены господствующей культуры на ту, которая меньше отражала бы приоритеты белого мужского гетеросексуального населения. Именно это стало косвенным следствием движения хиппи 1960-х годов. Теперь возникает нечто подобное: мы становимся свидетелями еще большей трансформации западной культуры. Это вовсе не означает, что сейчас все тут же начнут сбрасывать памятники Аристотелю, однако серьезной социокультурной трансформации Западу не избежать. Кстати, недавно вышел сериал, на мой взгляд довольно неудачный, по знаменитому роману Олдоса Хаксли «О дивный новый мир». Сериал явно рассчитан на соотнесение нынешних событий с этой антиутопией, в которой представлен мир без семьи, построенный на гедонистических удовольствиях и культе здоровья. В этот-то мир постепенно, волнообразными колебаниями идет сегодня западное общество, преодолевая разнообразные течения. В нем действительно семейные ценности и прочие традиционные культурные паттерны, характеризующие цивилизацию Запада, отходят на второй план, а на первый выступает другая, новая логика. При этом не следует предполагать, что это будет мир хаоса или некий наркопритон. Нет, это будет действительно какой-то иной мир, в котором, скажем, значительная часть населения городов сможет работать, не выходя из дома. Это будет мир постоянного непосредственного взаимодействия человека с другими людьми, в котором он будет пребывать большую часть жизни. По всей видимости, в новом мире религиозные табу и ценности будут играть минимальную роль, а ссылаться на национальную идентичность или, тем более, этнические приоритеты будет все сложнее. Такой мир, видимо, и строится на наших глазах. В представлении элиты, он будет более удобен и более адекватен ее новым приоритетам. Если же мы рассмотрим казус с Аристотелем на более приземленном уровне актуальной американской политики, то мы поймем, что все это связано с решением вопроса о вице-президенте США от Демократической партии (подразумевается, что судьба выборов уже предрешена и президентом станет Джо Байден). Леваки требуют, чтобы вице-президентом при нем была непременно женщина, плюс ко всему еще и чернокожая. Учитывая возраст Байдена, рискующего утратить дееспособность прямо во время президентского срока, его будущий вице-президент вполне может занять место хозяина Белого дома. Однако способной на эту роль, да еще и электорально привлекательной чернокожей женщины у демократов просто нет. Та же The New York Times из статьи в статью заявляет, что Байден настолько в хорошей форме, что ему не нужно брать в голову идею о чернокожей женщине-вице-президенте и что он должен выбирать кандидата на этот пост исходя из собственных приоритетов. Но это вызывает безумную злобу со стороны левых, которые хотят видеть на столь важном посту своего кандидата. Кого-то из левой среды, отражающего интересы бунтующей части электората. А партийный истеблишмент выступает против. Этот конфликт между левыми кругами и демократическим истеблишментом по поводу кандидатуры вице-президента и выражается в том, что The New York Times пытается сказать: ребята, не надо переходить границ. В том числе по вопросу с Аристотелем. При этом демократы понимают, что нынешнее гигантское преимущество Байдена над Дональдом Трампом, кстати сокращающееся, в значительной степени обусловлено хрупким единством их лагеря, единством левых и истеблишмента в антитрампистских настроениях. Как только это единство распадется, — а оно очень зыбкое, — тут же обнаружится, что положение Байдена вовсе не настолько прочное. Такова главная политическая подоплека у подобных умеренных текстов, остужающих настроения радикалов. До этого же таких статей практически не было, а были наоборот крики. К примеру, одна хромая сенатор из Миннесоты написала, что она на самом-то деле патриотка и поэтому поддерживает снос памятников — таково, мол, проявление ее американского патриотизма. Еще недавно казалось, что вплоть до ноября этого года Демократическая партия так и будет идти курсом этого безумия имени Джорджа Флойда. Все лили реки слез, каждый демонстрировал приверженность левому радикализму. Однако сейчас демократы стали проявлять по отношению к нему некоторую отчужденность — их разделила кандидатура вице-президента. Уверен, что это самый уязвимый момент: ясно, что в конечном итоге ни одна из сторон не будет довольна. Видимо, вскоре следует ждать новых публикаций в The New York Times. Появятся свежие обращения к улице: ребята, мы, конечно, вас очень любим и Трамп во всем виноват, но все же не перегибайте палку и знайте свое место. Радикалы, в свою очередь, постараются ответить в том духе, что если вы не учтете наши пожелания, то есть не возьмете в качестве вице-президента некую суперлевую фигуру, то мы вас прокатим на выборах. И преимущество Байдена над Трампом, которое вам сейчас кажется таким значительным, мгновенно испарится. Мне интересно, чем все это закончится. Потому что в итоге противоречия между истеблишментом и левыми радикалами, обостряющиеся с каждым днем, для Трампа выглядят как спасительный круг. Впрочем, я сомневаюсь, что ему действительно удастся спастись и переизбраться на второй срок. источник »

65 +